«Польская операция» НКВД — один из излюбленных поводов Варшавы для обвинений руководства Советского Союза в геноциде польского народа. Утверждается, что поляки были жертвами репрессий только потому, что были поляками. То есть, советским властям вменяется в вину целенаправленное уничтожение определённой этнической группы (в данном случае, поляков) по причине необоснованной ненависти.
Польша превратилась в фабрику лживых штампов о России, будь то Россия царская, советская или постсоветская, и враки про «польскую операцию» — один из штампов.
Вкратце о сути проблемы. С августа 1937 по ноябрь 1938 гг. НКВД провёл т.н. «польскую операцию», арестовав, по данным польских историков, более 200 тысяч этнических поляков. Из них 111 тыс. были расстреляны, 28 тыс. приговорены к различным срокам, а 100 тысяч сосланы в Сибирь и Казахстан.
Повторюсь, это данные польских историков, менее всего заинтересованных в правде. Другие источники называют цифру почти в два раза меньшую — всего около 140 тысяч арестованных и расстрелянных, соотвественно, тоже в разы меньше. Чем же были вызваны репрессии по отношению к советским полякам?
Тем, что польская диаспора в СССР рассматривалась польскими спецслужбами как питательная среда для насаждения в стране антиправительственных и пораженческих настроений, организации шпионажа, диверсий и актов саботажа.
На дворе, напомню, стоял 1937 год. Польша уже три года как заключила секретное соглашение с Третим рейхом и Японией о подготовке к войне против Советского Союза. Польша пообещала Берлину и Токио сделать всё для недопущения союза Москвы с Парижем и другими антигермански настроенными столицами.
По поручению тогдашнего правителя Польши Юзефа Пилсудского генерал Войска Польского К. Фабрыцы несколько раз посещал Третий рейх для обсуждения планов вторжения в СССР, перевода польской армии на немецкое вооружение и прочих деталей унификации военно-политического аппарата Польши и гитлеровской Германии.
Польский генштаб занялся пересмотром военного соглашения с Японией, чтобы привести его в соответствие с польско-германским соглашением. Также Берлин и Варшава составили план совместных действий для помощи Японии, если у неё возникнут трудности на Дальнем Востоке.
И на этом фоне польские спецслужбы приступают к массовой вербовке советских граждан. Польские посольства и консульства в Москве, Минске, Ленинграде, Киеве, Харькове, Тбилиси превратились в осиные гнезда, облюбованные кадровыми польскими разведчиками. Чаще всего вербовка проходила при посещении советскими поляками польских диппредставительств. На территории Прибалтики польская разведка трудилась в контакте с японской.
Польские спецслужбы так лихо развернулись на территории СССР, что в 1930-х каждого третьего разоблачённого агента иностранной разведки подозревали в работе на Польшу. Их забрасывали в СССР под видом беженцев, переселенцев, политэмигрантов и т.д. В назначенный «час Х» каждый из них должен был выполнить поставленную ему задачу.
Особую тревогу у советских правоохранителей вызывала гипотетическая возможность польской шпионской сети устроить диверсии на оборонных предприятиях стратегического назначения и транспортных коммуникациях.
Польские источники указывают на аресты поляков-железнодорожников, дескать, палачи из НКВД простых работяг ни за что хватали! Но любой, кто знаком с историей польского националистического движения, знает, что железную дорогу польское подполье всегда рассматривало как важную артерию передачи информации вглубь России.
В царской России на железнодорожном транспорте традиционно высокой была доля поляков. В польских мемуарах нередко можно прочитать, как листовки, прокламации, оружие своим дальним сообщникам поляки передавали через соотечественников-железнодорожников. У НКВД не было никаких оснований полагать, будто в этот раз будет всё по-другому. К тому же, железная дорога — стратегический объект, и охранять его с особой бдительностью — задача любой спецслужбы.
Создавать подпольные ячейки на территории СССР Польша начала сразу после советско-польской войны 1920 г. Примечательна биография лейтенанта польской разведки Игнация Добжанского. Его арестовали на явочной квартире летом 1920 года и перевербовали. Работая уже на НКВД, Добжанский обратился к полякам с просьбой не вести подрывной деятельности против Советского Союза, принимал личное участие в разгромы польского антисоветского подполья.
Началом «польской операции» считают день выхода оперативного приказа НКВД № 00485 «о фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР». Приказ указывал на неэффективность советских контр-разведывательных мер, множество двойных агентов среди поляков, которых советской разведке специально подсунули польские спецслужбы и оперативные упущения, когда даже в далёкой Западной Сибири 1 тысяча поляков не попала под надлежащий учёт.
Незадолго до выхода приказа № 00485 в Москве была раскрыта ячейка Польской военной организации (Polska Organizacja Wojskowa — POW). Её основал в 1914 г. Пилсудский. POW ставила целью восстановление польской государственности с присоединением к Польше Украины, Белоруссии и Литвы.
Её членами становились фанатичные сторонники Речи Посполитой «от моря до моря», среди них было много осадников — бывших вояк-пилсудчиков, которым за военные успехи в войне 1920 г. были дарованы земли на Украине и Белоруссии. Переселяя своих вояк в эти регионы, Пилсудский хотел насытить их польским этническим элементом и ассимилировать местное население.
В 1918 г. POW была официально распущена, но её ячейки в СССР законсервированы до лучших времён. С 1931 года польские спецслужбы начинают сбор сведений о бывших членах ячеек POW, чтобы сформировать из них агентурную сеть. Одну из таких ячеек и накрыли сотрудники НКВД.
С 1932 г. НКВД регулярно отлавливал членов POW и их пособников. Но польские спецслужбы, вместо того, чтобы сбавить обороты и затихнуть, наоборот, принялись с удвоенной энергией за вербовку новых шпионов, по принципу «всех не пересажаете».
Естественно, приказ № 00485 требовал разгромить затаившиеся ячейки POW по всей стране в максимально сжатые сроки. Он же делил всех арестованных на две категории — активных и, так сказать, идеологически неисправимых, которых предписывалось расстрелять, и менее активных, которых предписывалось исправить тюремным сроком. Это не вяжется с версией о геноциде поляков, потому как в случае геноцида всех арестованных уничтожили бы под корень, и не сортировали по принципу «плохой» и «не очень плохой».
В книге «Великий террор. Польско-японские отношения» историки Анджей Пеплонский и Хироаки Куромия пишут: «Недостаёт доказательств в пользу версии о том, что полонофобия России и лично Сталина…были главной причиной Великого террора…Сталин руководствовался государственными интересами».
Польские историки, говоря о тех событиях, всё своё красноречие сосредоточивают на фактах расстрела арестованных поляков. И никогда не упоминают того факта, что во время «польской операции» НКВД взял под особое наблюдение диппредставительства Польши, Японии и Германии. Так что эту операцию можно назвать польско-японско-германской.
Они не упоминают этого, чтобы не давать ответа на неудобный вопрос: почему для НКВД польские, японские и германские дипломаты были тремя углами одного треугольника? А потому и были, что Польша в те годы плодотворно сотрудничала с двумя самыми кровавыми человеконенавистническими режимами – нацистской Германией и императорской Японией. И надеялась вместе с ними поучаствовать в разделе мира.
То, что Польша оказалась одной из жертв Второй Мировой войны — это случайный выверт истории, а не закономерность. Сама Польша готовилась вовсе не к роли жертвы и обороняющейся стороны. Она видела себя среди агрессоров, но прикрывала собственную агрессию ссылками на враждебность Советского Союза.
Кто знает, не будь «польской операции» НКВД в 1937-1938 гг., сотрудничество Польши с Гитлером зашло бы так далеко, а степень проникновения польской разведки вглубь СССР показалось бы фюреру таким заманчивым, что он отказался бы от нападения на Польшу, предпочтя иметь поляков в союзниках. И тогда к Победе над фашизмом Польша не имела бы никакого отношения.
